Душою я вижу, и сердцем я слышу –
Здесь в Бабином Яре земля, словно, дышит.
Готова сквозь годы поведать о боли,
Чтоб помнили люди о горькой неволе
По-прежнему любим мы осени краски
И верим, как дети, в наивные сказки,
Но в прошлое память опять возвращает
О предках погибших она нам вещает.
Здесь ветер поникшие ветви колышет,
А птицы поют и печальней, и тише,
Туманы, как саван, ложатся на травы.
Здесь стонут и плачут поля и дубравы.
И, будто в кино, вижу я то, что было:
На лицах людей безысходность застыла.
Идут чередою, которой нет края.
Колона одна, вон колона вторая…
Бредут старики и уставшие дети,
Их матери прячут, чтоб враг не заметил.
Вон там, возле самого краешка Яра,
Ром сбросил сюртук и оставил гитару.
А мальчик еврейский закрылся ермолкой,
Чтоб скрыться от взглядов колючих и колких.
И каждый по своему молится Богу,
Но выстрелы их обрывают дорогу…
Как страшен нацизм, обладающий силой,
Который «святая» идея взрастила!
Во все времена ей пощады будет,
И праведный гнев наш никто не остудит!
